Давай разведемся где снимали
Значит, надо продолжать. Большая часть съемок фильма проходила в Токио Медиа-Сити, по адресу: 5 Chome Kinuta, расположенный в городе Сетагая. Если у человека забирают или пытаются забрать ребёнка, я думаю, каждый бы пошёл на все, чтобы его дитя было с ним. Леван Леваныч снимал фильм «Бабло» Константина Буслова. Автор Алексей Дунских.
Премьера фильма предположительно состоится на канале «ТНТ-Премьер». Кстати, для участия в массовках приглашаются местные жители.
Быть может, для кого-то это будет ступенькой в большое кино. Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться. О газете Правила комментирования на сайте kimrypress. На прошлой неделе в наш город приехала столичная кинокоманда для натурных съемок нового фильма. Ярославль чудесный. Вы его намеренно выбрали?
Нет, у нас был просто город, где живут наши герои, условный средний класс. Думали сначала про Питер, но там в интересных локациях уже, как говорится, дырки от штативов. А здесь такое количество мест не охваченных! В Питере практически все больницы уже с евроремонтом, и по картинке получаются такие «Интерны». А здесь — чудо, что такое — с большими окнами, с обшкрябанными стенами, больничка что надо. Вы про их кредитный дом?
Да, по сценарию посёлок, где живут Маша и Миша, называется «Новая Англия» и находится он рядом с деревней «Концы». И мы нашли здесь совершенно сказочный посёлок из пяти домиков, который располагается в чистом поле. Рядом высоковольтная линия электропередач, в перспективе виден город, трубы торчат какие-то, и стоят вот эти одинаковые домики.
Кругом луга, заросшие полынью, коровы пасутся. Короче, есть все предпосылки, чтоб назвать это Новой Англией. Что мы и сделали. С «Аритмией», которую тоже снимали в Ярославле, не случилось пересечений?
Нет, там иная эстетика. Герои живут в спальном районе. Наши же, как я только что рассказала, пытаются жить, как на Западе. Мы стоим на балконе с видом на набережную Волги, напротив нас — кран с прожекторами, которые дают комнате вечернее сияние. Час назад оператор Леван Капанадзе, к которому здесь обращаются исключительно «Леван Леванович», подбирал необходимый оттенок синевы «Индиго?
Или Блю? Кажется, здесь ничего не снимали, но Анна Пармас с порога говорит: «Это у нас комната покойного дедушки. Здесь Мишины дети спали, когда первый раз пришли к Оксане в гости». Возвращаясь к бабушке: насколько я могу судить, связанные с ней тяготы навалились и на Мишу. Это он добровольно вписался.
Миша — человек заботы, раньше он сидел дома с детьми, а теперь вот — бабушка, впавшая в детство. Для него это абсолютно органичное состояние.
Кстати, у нас чудесные пятилетние дети — Майя и Матвей, по сценарию — Аня и Ваня. Смешные, непосредственные, и совершенно прекрасные в кадре. Я впервые столкнулась с тем, что такое работа с детьми. И должна авторитетно заявить — это… нелегко. Они в секунду рассыпаются как горох по съемочной площадке, вместо того, чтоб, как примерные, вставать на нужную точку и говорить в нужный момент нужный текст.
Где-то после дней съемок, мы придумали, наконец, как с ними работать. Между собой мы стали называть наших ангелочков — Кракенами Кракен — огромный спрут из «Пиратов Карибского моря». И отрепетировав сцену со взрослыми артистами, я в рацию сообщаю: «А теперь выпускайте Кракенов». И на площадке появляются наши сокровища. У вас нет опасений, что к Оксане у зрителя сразу же возникнет негативное отношение? Ведь она как будто разрушает семью. Традиционные ценности, все дела.
Знаете, в жанровом кино самый распространенный тип любовницы — этакая бессердечная профурсетка. Если не сказать грубее. И, наверное, это сознательное решение еще на этапе сценария. Сразу сделать из неё антагониста. У нас Оксана искренне любит Мишу!
И ни на что не рассчитывает. Ей кажется, что это очень плохо — жить без любви. И мы — девушки — все так считали в свои восемнадцать, двадцать или даже двадцать пять лет.
Надо жить в любви, поэтому мы с ним должны быть вместе, а не он с ней». И сколько ни спрашивай, а как же дети?
А как же обещания и ответственность? И на это ответ один — любовь оправдывает всё. Мне очень хочется показать, что женщины за свою долгую и интересную жизнь успевают сыграть все роли.
Они были любовницами, когда им было двадцать. А потом они стали женами — и оказались по другую сторону баррикад. И Оксана тоже пройдет этот путь, и окажется на месте Маши. И скорее всего будет действовать точно так же, как и её теперешняя соперница. Потому что по решительности характера они явно похожи. В течение смены Антон Филипенко и Анна Рыцарева действительно будут перемещаться во временной линии, играя то страсть, то быт, то все разом.
Между сценами Пармас поясняет артистам, как именно они себя чувствуют в следующем кадре. Ты сейчас хочешь упасть на кровать и заснуть, а тут вся эта история начинается».
В кадр заходишь по-семейному». Фильм сильно меняется по мере съемок? Насколько для вас это допустимо? Он меняется постоянно. У нас бюджетный проект, так что период освоения и подготовки очень короткий.
Что-то успел проработать заранее, а что-то узнаешь уже на съемках. И мне, в принципе, нравится эта атмосфера «прямого эфира». Администрации, правда, эта атмосфера нравится значительно меньше. Я за то, чтобы артист придумывал и обживал героя, и что-то предлагал. Я за то, чтобы сначала послушать, а не сразу говорить «в сценарии этого нет».
Что получится в итоге — не знаю. Начинаешь рассказывать про одно, а потом обнаруживаешь, что кино тебя ведет куда-то дальше, и вот уже почти привело. А в ваших предыдущих опытах — коротком метре, телевизионных работах, клипах — это ощущение тоже было? Короткометражка, как и любая короткая дорога, не дает уйти в лес и заблудиться. А сейчас — полнометражная картина, то есть мы идем по длинной дороге, и волей-неволей сходим с тропинки — там ягодки собрали, тут грибы, — и вышли не к дому бабушки.
Сейчас мне не кажется, что это плохо. В ситуации с коротышкой или клипами, которые я тоже делаю по принципу короткого фильма, другая проблема. Ты предполагал, что это путь по степи, а оказался вдруг в тропическом лесу. Например, когда мы снимали «Экспонат» с оператором Антоном Жабиным, я думала все это сделать резко бытовым, почти документальным по форме, но в итоге получился такой чуть-чуть кукольный, фантазийный стиль.
Что, например, поменялось здесь? Например, мы поняли, что у Миши и бабушки уже свои взаимоотношения, вы только что это видели. И нам захотелось их углубить. Показать, что он не просто эту бабушку туда-сюда гоняет, а у них уже своя параллельная жизнь. Поэтому в сценарии Миша говорит текст «Поели, пописали, теперь спать» и заводит бабулю в комнату.
А теперь она еще оборачивается, с немым вопросом. И он всё понимает сразу и отвечает: «Завтра дочитаем». То есть, он ей уже книги читает. Я уговариваю: «Давай хотя бы посмотрим». Сразу стало очевидно: даже в паузах он умеет быть смешным. Но пришлось «подгонять» его физически. Мужчины же у нас, как и женщины.
До свадьбы стройные, с кубиками на прессе, потом оплывают. Говорю: «Антон, придется поправиться на 12 кг, усы отрастить». Он так хотел роль, что изменил себя. Для драм Авдотьи Смирновой ты пишешь совершенно другие тексты. Да и знакомство началось с ее предложения написать комедию «Ты меня любишь», потом были «Два дня», «Кококо» — близкие вещи по духу. А «История одного назначения», в которой один из персонажей Лев Толстой, стала испытанием.
Я же, как комик из анекдота, которого назначили на серьезную драматическую роль. Режиссер говорит: «Подходишь, садишься, закрываешь рукой лицо». Комик подходит, виляя задом, закрывает смешно рукой лицо.
Режиссер снова и снова просит его быть серьезным. И комик прозревает: «Понял! Я просто сяду мимо стула! Понимаешь, мне все время хочется сесть мимо стула. Такова природа — умею это лучше всего. Ненавижу многозначительность, пафос. В драме и пафос, и многозначительность возможны. Когда мы получили на «Кинотавре» приз за сценарий «Истории одного назначения», у меня было ощущение, что это все за ту кровь, которую он из меня выпил.
Пока не пришел Жора Крыжовников, что-то начало двигаться. Судя по хохоту на показе «Давай разведемся! Но многочисленные попытки взлететь на Жорином хайпе провалились с треском. Дело же не в рецепте, скорее. Если, конечно, посмотреть на ситуацию со стороны. Вот в «Горько! И Жора показывает, как они именно стараются. Анна Пармас, сочинявшая ситкомы «Осторожно, модерн!
Автор знаменитых шнуровских клипов. Автор разнообразных сценариев. И вот здравствуйте: Пармас-режиссер. Не умея ничего, мы были уверены, что можем все. Бессовестно тырили отовсюду. Да и школьная программа свежа — и все пушкины, толстые, гоголи вплетались в канву сюжетов, перемешиваясь с Тарантино и Гаем Ричи.
С возрастом вместо наглости приходят страхи и фобии. Здесь, как и всегда в моей жизни, Дуня очень помогла мне.
И со сценарием, и на этапе монтажа. Но все же за бортом фильма остались действительно безбашенные сцены. Например, сны героини. В одной из них, брошенная мужем Маша Анна Михалкова заходит в ресторан, видит там любовницу мужа.
Проходя мимо камина, берет кочергу и бьет ее по голове, та отлетает: «Женщина, вы чего? Маша уже ногой ее дубасит. Та падает, снова встает. За ней начинают подниматься молодые девки на шпильках. А за Машиной спиной поднимаются тетки — домохозяйки, одна, как пращой, пакетом с апельсинами машет. И Вера Брежнева за кадром: «Любовь спасет мир». Был еще сон — мужское синхронное плавание: вокруг Маши в бассейне всплывают ее муж Миша, полицейский Федор и сосед «Мои окна напротив ваших».
Начинают выделывать ногами все эти «ромашки». Одним словом, смешно и ярко. Но не вошло. Мне казалось, я в состоянии удержать замысел полнометражного кино. Выяснилось, что умею это сделать на небольшом отрезке. А здесь: как только вставляем эти смешные сны в монтаж — все обнуляется, к основному сюжету они не имеют отношения. Было так много всего снято… ошибка начинающего режиссера.
Раньше-то мне казалось, что из наших сценариев Дуня Смирнова выбрасывала все лучшее. И столкнулась с пагубным желанием рассказать сразу обо всем.
Там же куча второстепенных героев. Но надо было выстроить целостную историю. Ты же не была профессиональным клипмейкером? Клипы — это шутка для интернета.
