Зачем жить когда все пережито, Вы точно человек?
Нечто ужасно страшное, но при этом невероятно показательное. Елена говорит, что без проблем пациенты получают только самое элементарное — например, дешевые антибиотики для поддержки. Вместо слов. В это время меня постигло несчастье — у меня украли продовольственные карточки. Как я могу продолжать жить с этой болезнью, чтобы моя жизнь оставалась полноценной?
Установка надежды — разумная установка. В надежде несчастье еще не произошло, а в том, что не произошло, еще нет полной уверенности. Может произойти что-то неожиданное, и самое надежное — верить, что положительный исход не исключается. Это возможно: ребенок поправится, я сдам экзамен, я не болен, я найду работу. Я держусь за свое желание, интенцию, надеюсь, что все может быть хорошо. Я остаюсь верным этой ценности.
Для меня важно, чтобы ребенок был здоров, потому что я его люблю. И я остаюсь в отношениях. Я держу эту ценность высоко в руке. Надежда — это искусство. Это духовное искусство. Рядом с собственной немощью, вместо того чтобы впадать в бессилие или летаргию, можно еще что-то делать, а именно — не отказываться от того, что ценно. При этом «делать» означает не внешние действия. Это дело внутренней установки. Между надеждой и отчаянием существует еще одно понятие, которое близко отчаянию, а именно: «сдаться».
Когда я говорю: «Это больше не имеет смысла», тогда я отказываюсь от ценного. Это близко к депрессии. Когда человек сдается, у него больше нет надежды. В равнодушии еще остается немного опоры — пока человек не попадает в пропасть отчаяния. В отчаянии же происходит по-другому: я уже нахожусь в пропасти. Это тот, кто еще связан с ценностями, кто хочет, чтобы ребенок поправился.
У того, кто надеется, остается возможность положительного исхода. Отчаявшемуся человеку приходится видеть, что та ценность, за которую он держится, разрушается или уже разрушена. Тот, кто отчаялся, переживает, как умирает надежда. Разрушается то, что важно для его жизни. Отчаяние — это боль. Датский философ Серен Кьеркегор много размышлял об отчаянии и сам переживал его. Для него отчаяние — это неправильное внутреннее отношение. Это внутреннее расстройство приходит извне, от чего-то другого.
Кьеркегор расширил это и связал с Богом: тот, кто не хочет жить в согласии с Богом, тот отчаивается. С точки зрения психологии отчаяние означает «не чувствовать надежды». Без надежды я теряю связь с ценностью, утрачиваю несущую почву.
Это подобно страху. Чувствуя страх, мы переживаем утрату почвы, несущей опоры. В надежде эта почва — любовь к чему-то ценному. У отчаяния структура страха и бессмысленности — больше нет контекста, который мог бы задавать мне ориентиры. Бессилие формирует отчаяние. Слово «бессилие» означает, что я ничего не могу сделать. Но это не тождественно выражению «ничего не мочь делать», потому что остается много вещей, которые я не могу сделать, даже если бы и хотел.
Например, я не могу влиять на погоду, на политику, на головную боль. Я могу что-то сделать с этим косвенно, но не напрямую. Бессилие означает «не мочь ничего сделать, но хотеть».
Здесь две причины: ограничивающие обстоятельства или что-то, связанное со мной лично. Когда я отказываюсь от волнения, желания, исчезает и бессилие.
Это открывает возможности для работы. Где мы переживаем бессилие? В отношении к самому себе. Например, я могу чувствовать, что бессилен в отношении зависимости, по отношению к опухоли, которая растет, к бессоннице, к приступам мигрени.
Я могу чувствовать бессилие в отношениях с другими: я не могу изменить другого человека. Но мне важны эти отношения! А теперь они больше похожи на тюрьму: я не могу их изменить, но я не могу и расстаться — хотя меня постоянно ранят, обесценивают. Я могу чувствовать бессилие в семье, в которой происходят постоянные ссоры, растет напряжение, непонимание. Я уже все испробовал, говорил — и ничего не меняется. Конечно же, мы переживаем бессилие и в крупных сообществах: в школе, в армии, в компании, по отношению к государству — здесь часто появляется чувство «я ничего не могу сделать», мы привыкаем к нему.
Мы переживаем бессилие и в отношении природы, когда случаются наводнения, землетрясения, и в отношении экономических процессов, изменений моды. Бессилие — когда я заперт: в лифте, еще хуже — в горящем автомобиле. Тогда возникает страх и паника — я чувствую себя отданным жизни на растерзание.
Я бессилен по отношению к депрессии. Я бессилен, когда чувствую себя одиноким, раненым, обиженным, отчужденным. Или когда вся жизнь кажется мне бессмысленной. Что я должен тут сделать?
Снова посмотрим на противоположный полюс — «могу». Что это означает? У «могу», как и у бессилия, двойная структура: оно, с одной стороны, зависит от обстоятельств, а с другой стороны, от моей силы и моих способностей.
Здесь соединяются мир и мое собственное бытие. В «могу» мы соотносимся с обстоятельствами, и поэтому препятствия могут возникать извне. Например, я попал в пробку и не смог приехать вовремя на лекцию. Но препятствия могут существовать и внутри. Например, я, к сожалению, не могу говорить по-русски.
Это делает меня бессильным, потому что я бы очень хотел знать русский язык. Конечно, я мог бы выучить его, тем самым вывести себя из состояния бессилия. Ответ на вопрос «могу? Они дают власть, с которой я могу распоряжаться обстоятельствами. Если я научился водить автомобиль, я могу распоряжаться им. У понятия «могу» огромное экзистенциальное значение: оно не только соединяет с миром, но и раскрывает пространство для «быть».
В этом пространстве я могу двигаться. Я могу позволить существовать чувствам, чтобы я мог с ними обходиться. Я должен уметь делать паузы, перерывы. Это необходимо в ситуациях, когда я не знаю, что делать. Отпустить — это базовое, основополагающее «могу». Отчаявшийся человек не может отпустить. Бессилие делает нас пассивными, оно нас парализует.
Точнее, оно не парализует, а заставляет. Мы чувствуем, как что-то заставляет нас ничего не делать. Именно там, где я мог бы что-то сделать, я вынужден бездействовать. Бессилие — это навязчивость, это сила, это мощь. Это похоже на изнасилование. Я должен отпустить, но не хочу — и это делает меня жертвой.
Бессилие отнимает основу экзистенции — действие. В бессилии я уже не могу ничего создавать, быть где-то, проживать отношения, реализовывать что-то важное. В бессилии меня больше нет: моя личность больше не развивается, утрачивается смысл моего бытия. Бессилие отнимает достоинство. Когда я жертва, я лишен достоинства и ценности. Я наблюдаю со стороны. Бессилие связано с отчаянием. Эта комбинация придает отчаянию такую же структуру, как при травме. Тяжелое ранение, переживание приближающейся смерти лишает человека опоры.
Он утрачивает почву, а ценности утрачивают свою силу. Человек уже не знает, что для него важно, не видит более масштабной системы взаимосвязей, которой он может довериться. Человек слишком сильно сфокусирован на какой-то цели , от которой он не может отказаться, оставить, отпустить. Отсутствуют отношения с глубокой структурой экзистенции. На самом деле оно и не планировалось. Пейдж с Плантом не только не пригласили в этот проект басиста Цеппелинов Джона Пол Джонса, но даже не поставили его в известность.
Что же побудило молодого человека ему было 23 года по имени Лэнс Элворт Каннингем броситься с ножом на Джимми? Как выяснилось, он был убежден в том, что группа играет сатанинскую музыку, и хотел положить этому конец.
Иными словами, налицо религиозный фанатизм. К счастью, охрана была на месте, да и фаны первых рядов помогли задержать нападавшего. Хотя он все-таки успел зацепить своим ножом четверых зрителей. Повезло, что никто не погиб, а то мог бы и пожизненное схлопотать. Но вот ирония судьбы: Джимми Пейдж даже не заметил, что в нескольких шагах от него задержали преступника.
О том, что он чуть не погиб, ему рассказали после концерта. Повезло, что и говорить. Рокеры против тотального контроля. Читайте больше материалов по тегам: Led Zeppelin. Подписная гитара Джимми Пейджа.
Внук великого Бонзо представляет Джимми Пейдж рассказывает, как Джефф Бек подарил ему свой Телекастер. История Led Zeppelin в новой книге.
Губная гармоника и рок — насколько они совместимы? Любимые песни Лемми Килмистера.
Софи Ллойд играет Led Zeppelin. Зачем нам второй Джимми Пейдж? Пять эпичных гитарных соло. Какие песни вы взяли бы на необитаемый остров? Новые пополнения в Библиотеке Конгресса.
