Вот раньше бабы были, История фишек — валюта нашего детства / Хабр
Уполномоченные дали указание раскулачивать, чтобы принудить крестьян вступить в колхоз. Так и сейчас в том же упрекают.. Бренды также стали производить собственные кэпсы.
В России-матушке творится разного рода бардак, где весёлый, где не очень. Именно в это смутное время произошло явление фишек народу детворе. Ещё их называли кэпсами или сотками, но реже. И, как это водится, пришли они с Запада, где появились куда раньше, до нас же дошли с опозданием, но пришлись весьма кстати и вовремя, скрасив уличное детство.
Да-да, фишки превратились в настоящую валюту. Изображения персонажей мультиков и игр, герои фильмов и сериалов, просто голые женщины или скриншоты природы — всё это могло стать причиной раздора, вплоть до драки, даже среди друзей-братьев, не говоря уже об уличных и школьных товарищах.
Да, пусть аудитория фишек — это младшие, в особо-запущенных случаях старшие школьники, но правила в них взрослые, жестокие, как в казино или картах. В фишки играли во дворе, в подъезде, на площадках и в школе. Их выигрывали целыми пакетами и целыми пакетами проигрывали, безапелляционно.
Их обменивали на различные ништяки в виде игрушек, обеды в столовках, вкусняшки, деньги, домашку или игровые картриджи с дисками. Азартная игра, которая в большинстве случаях не одобрялась всеми взрослыми в лице родителей и учителей, если тем становилось об этом известно. А так как играли чаще всего в школе, педагоги нередко отнимали фишки у невезучих оболтусов, иногда даже устраивая показательные расстрелы, — фишки могли разорвать, а если силенок учителю не хватало, то попросту разрезать, и всё это делалось в воспитательных целях, на глазах, что вызывало шок и приводило к детской травме.
А учитель навсегда записывался в кровные враги.
Такие были времена. В Японии рубятся в игру «мэнко». Правила просты, как автомат Калашникова, разберётся даже дурак. В общем, игроки, от двух до неограниченного числа возможных участников, брали свои жетоны, сделанные из глины и клали их лицом вниз. Затем путём голосования или жеребьёвки выбирался игрок, который старался выбить из этой стопки жетоны.
И, само собой, забирал то, что перевернулось лицевой стороной. И так по кругу. Через века игру ждал технический прогресс: в 19 веке глину заменили на картон, на котором изображали эпичных самураев и важных деятелей Японии, в 20 веке придумали аниме, мангу и кино, героев которых стали всё так же рисовать на картинках, в цвете.
Правила всё так же просты, как и несколько столетий назад: один игрок размещает карты на столе, паркете или бетоне, другой бросает в них свою карту, в попытке перевернуть карту оппонента силой воздуха, а именно порывом от падения или, хотя бы, ударом карты о другую карту. Всё, что перевернулось, — твоё.
Но с наступлением х популярность игры упала и в конечном итоге она вовсе канула в Лету, продавать карточки перестали, а потому на сегодняшний день, ввиду их редкости, представляют серьезный интерес для коллекционеров и прочих гиков. В общем, довольно ценный артефакт. В других местах также были аналогичные игры. На Гавайях, к примеру, в е годы 20 века детишки японских эмигрантов тоже играли с картоном, но не специализированным под это дело, а приспособленным кустарным способом, — в ход шли картонные крышки из-под молока.
Не от хорошей жизни, разумеется. Денег у родителей не особо много, с досугом тоже беда, карточки мэнко на островах не выпускались.
Вот и попались эти крышки под руку как азартная, веселая, но суровая игра улиц. Выкручивались как могли, прививая новую традицию местным. В е ситуация улучшилась, играли уже не картоном, а жестяными крышками из-под соков и газировки. Местные предприниматели на этой волне, заметив спрос, стали выпускать крышки с изображением всякого-разного, пробуждая в детишках, а иногда и во взрослых, инстинкты сталкера-коллекционера.
Дорогие игрушки были уже ни к чему: круче был тот, у кого больше всего крышек в карманах. Почти как в Fallout. Но должное распространение игра получила лишь после того, как в году одна гавайская учительница начальных классов, которую звали Блоссом Гальбисо, решила учить арифметике на понятных детям примерах — крышках, но не простых, а пронумерованных.
Познакомить ребят с игрой своего детства и, так сказать, совместить приятное с полезным, без травм и ругани, благо игра не требовала каких-то особых физических телодвижений. Само собой, изображенные на крышках числа можно было складывать и умножать. Идея стала достоянием не только одной школы — и быстро перешла в другие. Помимо учебы, Блоссом занималась коллекционированием крышек и, подсадила на эту азартную тему и детей.
Собирали они крышки под брендом Haleakala Dairy. И хоть компания уже давно не продавала стеклотару, аж с года, но в знак уважения давним игровым традициям и стабильному спросу продолжала выпускать крышки. Со временем всё больше народу подключалось к коллекционированию крышек, тем самым увеличивая и без того высокий спрос на продукцию компании, в которую входила не только молочка, но и разные соки. И был там такой напиток, чей состав содержал маракуйю, апельсин и гуава. Если перевести на английский, то будет passionfruit, orange и guava.
Аббревиатура POG. Так и пошло, именно POG и размещался на крышках этого сока. А потом пришли американцы, а вернее канадцы, — компания Stanpac Inc.
Увидев, что на этой методике можно неплохо заработать, она начала завозить крышки на острова и продавать их отдельно от бутылок, проявляя креатив в дизайне и рисунках на крышках.
Бизнес пошел в гору. Потом, уже ближе к м, игра вышла с островов и перебралась на континент. К производству подключились все кому не лень: продавали сотни видов, но уже не крышек, а фишек с изображениями героев игр, мультфильмов и комиксов, а также кино. Даже проводили турниры, причем довольно регулярно. Короче, на Западе было весело. Даже лицом Билла Клинтона можно было сыграть! Игра стала настоящим источником и каналом передачи информации. Этим пользовались и в благих целях: пожарная безопасность, профилактика наркомании, привлечение внимания к благотворительности — на погах было всё.
За всё, что вы делаете, вы получаете пог». Кто знал, что обычная крышка из-под молока превратится в серьезный бизнес и в желанный предмет для коллекционеров. Каждая уважающая себя компания выпускала свои собственные, фирменные поги. Бренды также стали производить собственные кэпсы. Сети быстрого питания раздавали фишки вместе с детской едой, предлагали специальные дополнения «бесплатно с покупкой».
Поги были у всех: от парка развлечений до игровых систем. В это же самое время, в Калифорнии за неделю продали 10 млн погов, а то и больше, при среднем ценнике в один бакс. А вот биты утяжеленные пластиковые или металлические поги продавали уже дороже, за шесть долларов.
Но и в России было нескучно, пусть игра добралась до нашей страны не сразу, а с задержкой в пару-другую лет. Но зато как добралась, как зажгла, а! У нас фишки появились примерно в середине года, продаваясь в каждом магазинчике, ларьке, на вокзалах, рынках, станциях метро и просто за углом. Поначалу, правда, они шли бонусом к жвачкам, чупа-чупсам и чипсам «Читос», также стали делать наборы от 10 до 50 штук.
Качество фишек порой оставляло желать лучшего, но были рады и этому. Всё потому, что выпускались они в большинстве своём нелегально, без какой-либо лицензии и прочих бюрократических проволочек. С материалом тоже не заморачивались — вырезали чуть ли не из картона, на который наносили изображение того или иного популярного героя. В худшем случае — просто кадр из фильма или игры, будь то чудный пейзаж или здание.
Само собой, при таком качестве и активной игре «стирались» фишки очень быстро, теряя свою ценность. Определить такую подделку также можно было по отсутствию копирайтов. К примеру, кэпсы с покемонами могли называться Pokeman или Pokemone.
А на фишках серии фильма Mortal Kombat была указана студия Capcom, которая как к франшизе, так и к фишкам не имела какого-либо отношения. Так и жили. Но, несмотря на сомнительное качество, фишки были очень и очень популярны.
А всё потому, что, помимо повсеместной продажи, стоили они очень дёшево. Также играла свою роль простота сей азартной игры, притягивающей детей всех возрастов и даже некоторых взрослых. Ещё плюс у нас подобные развлечения уже были — это хлопушка и пристенок. В первом случае всё аналогично фишкам: в начале х детишки развлекали себя вкладышами от жвачек. Принцип с фишками одинаковый: хлопаешь по стопке, что перевернулось, то и выиграл.
Во втором —всё интереснее: игра довольна старая, но весьма популярная в советское время и в начале девяностых. Игра эта на монетках и, как с фишками, с предельно простыми правилами: игрок бьет монеткой об стену, а она падает. Другой игрок также бьет с расчетом, чтобы эта монетка подкатилась ближе к монетке первого игрока.
Если монета упала очень близко к первой так, что можно дотянуться пальчиками одной руки до обеих монеток, то второй игрок выигрывает монету первого. А если монетка задела первую монетку, то игрок, который ее бросил, становится счастливым вдвойне, так как безоговорочно выигрывает обе монеты.
Если же монетка упала достаточно далеко от первой, то ход переходит к первому игроку. И так далее, пока у игроков не закончатся деньги. Был также немного другой вариант этой игры, он назывался «чика». Правила простые. На асфальте проводилась черта. В центр ставили стопку монет. Сговаривались от пятака до двадцатки. По очереди, отходя на десять шагов, бросали биту, как правило сделанную из свинца, ввиду доступности материала и легкости приготовления. Смысл в том, чтобы она легла ближе к монетам.
Вот веришь ты, что все бабы - стервы, мужики - козлы, что нет никакой дружбы, а есть только "ты мне, а я тебе", что нет никакой любви, а только, как бабка моя, Царство ей Небесное, говаривала, "козьи потягушки", штифт и прорезь, так у тебя и будет!
И жена - стерва не дай Бог, постучим по дереву , и друзей не будет - только собутыльники, потому что каждый находит в жизни только то, что ищет". Молчат - кто сердито, кто задумчиво, потом начнут орать, спорить, но меня не прерывают никогда, потому что слишком важна тема разговора, очень волнует.
Особое недоумение у меня вызывало отношение моих учеников к женщинам: демонстративно, подчеркнуто пренебрежительное, унижающее, причем любое упоминание о женщине в любой ситуации и в любое время совершенно однозначно, я не встречал иного - непременно тон неуважительный, и это в лучшем случае. Если и прорвет кого-то на воспоминания, то это будет монолог сборщика на поточной линии. Ни о какой нежности или хотя бы признательности за доставленную радость нет и намека.
О женщинах вспоминают в терминах механосборочного цеха: "Я ей заправил И это притом, что на уроках литературы внимательно выслушивают любовные сцены из произведений, ученики-осужденные, открыв рты, слушают об отношениях поэтов, писателей с их подругами, возлюбленными, постоянно спрашивают стихи - "написать поздравление одной девушке", бесконечно берут друг у друга адреса "заочниц", то есть тех женщин, которые знакомятся по переписке.
Раз или два в год в зоне случается событие нестандартное: приезжает в подвенечном платье невеста, готовая зарегистрироваться с заключенным, то ли оформляя прежние отношения, то ли рискнув связать жизнь с ним после нескольких месяцев переписки.
Событие несколько дней обсуждается, но отважившуюся на такой шаг декабристкой никто не считает, и не потому, что большинство ни про каких декабристок и не слышало - просто все твердо знают, что новобрачная прибыла только потому, что ищет необычных ощущений, ведь, как мне уверенно и чуточку самодовольно объяснили мои ученики, "зек после двух лет отсидки знаете какой мужик, да у него целый год стоит так, что она же после положенных трех дней свидания домой едва дойдет, а то и доползет!
В любом коллективном разговоре на уроке или вне его постоянно звучит мысль: все они суки, им только одно нужно, все шляются В обычном диалоге, где участвуют больше двух человек, женщина - это только объект возможного и желанного насилия, причем проявление с ее стороны каких-то знаков нежности, страсти - это очередное и очевидное доказательство ее похотливости и продажности " Возникает своеобразное раздвоение восприятия женщины: в идеале она должна быть тихой, скромной, явно сексуально не выраженной, но тут же следует громогласное и решительное утверждение: таких не бывает, все они проститутки, шлюхи по характеру, от природы.
В рассказах, разговорах женщина подается только как объект насилия, существо низкое и грязное. Что это? Потребность в идеале и одновременно стремление унизить другого, чтобы возвысить себя самого?
По принципу: да, я здесь, я такой, я в тюряге, но и они там не лучше! Режим жизни в колонии не изнуряет физически, времени свободного много, поэтому мысли о женщинах постоянно присутствуют, разговоры возникают по любому поводу. Причем у меня иногда появляется ощущение, что мои ученики ждут, что я выслушаю их рассказы "об одной знакомой, которая тоже письма писала, что ждать будет верно, а сама давала направо и налево всем, кто только штаны носит и прямо попросит", но при этом и это хорошо ощущается!
Будь я моложе а у меня, кроме младших детей, есть взрослая дочь, и ученики об этом прекрасно знают, утаить здесь, на зоне, вообще просто ничего нельзя, уже через неделю после начала работы новые ученики изложили мне мой же послужной список с комментариями: "Пацаны говорят, вы мужик нехреновый, да и интересно у вас на уроках?
Я не заблуждаюсь относительно своего проповеднического дара и авторитета - просто моим ученикам в свое время недодали что-то очень важное, а душа болит вне зависимости от того, веришь ты в ее существование или нет, и требует она не минимума "жрать да пить, морду бить" , но и еще чего-то А кто еще и где с ними просто откровенно поговорит?
Хотя порой мне и бросают: "Это в ваше время так было, а сейчас все по-другому, проще, - но все же к моим словам на уроке прислушиваются еще и потому, что хочется, очень хочется, чтобы тебя убедили, доказали, что есть любящие, нежные и верные девушки, нужно только их найти, и вот здесь я и произношу свой монолог о том, что каждый находит то, что ищет, и великий закон воздаяния действует! А душа-то болит, и лечат ее порой самыми разными средствами и способами. Могла бы моя литература стать врачевателем?
В каждом классе по-настоящему учатся пять-шесть человек, остальные и не могут, и не хотят, не видят смысла. Они здравые прагматики. Что я им скажу? Учись - врачом будешь, станешь получать две тысячи? Дневная порция наркотиков стоит семьсот - восемьсот рублей, сообщили мне как-то между делом. Очень показательна реакция учеников на подборку прекрасно изданных энциклопедий по искусству, которые мой директор раздобыл для школы: "Что? Каждая книга по этому вашему искусству - пятьсот рублей?
И таких книг восемь штук? Да ведь это неделю ширяться можно! О наркотиках вспоминают с нежной, теплой грустью, как о близком друге, оказавшемся вдалеке.
Объясняют: "Вам не понять. Это все другое, другая жизнь, не знаю, как сказать. Не зря говорят - улет! Общий вздох: вот бы туда попасть, да как!
Практически все, кто тратил добытое трудами неправедными на наркотики, мечтают о воле как о возможности "ширнуться", "вмазать". Вынужденный перерыв на отбывание срока воспринимают как дополнительную тяжесть, а не как возможность уйти от зависимости, вырваться из-под власти наркотика. По-человечески это объяснимо: наркотик дает им, моим ученикам, не знающим ни книг, ни театра, ни музыки, ни сколь-нибудь сложных и ярких духовных переживаний, возможность вырваться из серой обыденности в иной мир быстро и просто.
Отсюда постоянные попытки "перебросов", в которых нередко участвуют мальчишки седьмых-восьмых классов с воли. Быстро и ловко силенка уже есть!
Даже в случае задержания им грозит в лучшем случае разговор с участковым, а они в детской комнате милиции частые гости. А с угла, от перекрестка наблюдают за перебросом двое-трое из машины, и именно туда побегут потом мальчишки за вознаграждением.
Мои слова о том, что наркомания неминуемо ведет к скорой и страшной смерти, обрывают привычной, затверженной фразой, которая кажется моим ученикам очень остроумной: "Пить вредно, курить опасно, колоться страшно, а умирать здоровым глупо! Теперь, пообщавшись с моими учениками, я знаю, почему Россия пошла за большевиками: Толстой звал к духовному самосовершенствованию, Чехов убеждал по капле выдавливатьиз себя раба Как это долго и скучно!
А Ленин сказал просто и понятно: возьми винтовку, отними землю и фабрику, и наступит счастливая жизнь. Вот так и наркотик дает простой и быстрый выход в иной, легкий и приятный мир, где нет проблем, где все можно! Среди особенностей расширенный декор, контрастные вставки, другая отделка салона, но главное — появилась версия с турбомотором 2.
Двухлитровые кроссоверы могут иметь как передний, так и полный привод. Плюс есть турбомотор 1. Цены в Китае — от до долларов. Это открытая версия облегченного трекового купе Venom F5 Revolution , которое было представлено в начале этого года.
Родстеру тоже достался расширенный набор углепластиковых деталей, его сухая масса — те же кг, что у аналогичного купе. Битурбомотор V8 6. Будет выпущено только 12 родстеров в исполнении Revolution, цена каждого — три миллиона долларов, и все они уже распроданы.
Общий тираж гиперкаров семейства Venom F5 уже достиг 90 экземпляров.
Дизайнер Саша Селипанов объявил о создании собственной дизайн-студии Hardline Открыты сразу два подразделения в Берлине и Лос-Анджелесе , которые станут заниматься разработкой проектов новых автомобилей, постройкой концепт-каров, брендингом и маркетингом по заказу автопроизводителей.
Родившийся в Тбилиси Саша Селипанов начал карьеру дизайнера около двадцати лет назад в концерне Volkswagen, среди работ, в которых он принимал непосредственное участие, — Lamborghini Huracan и Bugatti Chiron. После он трудился в компаниях Genesis и Koenigsegg.
