Жизненные истории читать, Интересные жизненные рассказы
С родителями познакомились. И даже жалеть не стала бы. У вас тут кто-нибудь жил?
Не понимаю почему женщины так хотят замуж. Никогда не любил. У меня было много женщин с которыми я жил. Они были разными. Им нравится ставить условия, командовать, устраивать истерики и т. Из-за этого я с ними расставался. В этом плюс гражданского брака. Многие сейчас женятся и жалеют об этом. И разводятся. Все считают меня эгоистом. Да так и есть. Сменил много женщин. Когда мы начинали встречаться, я всегда говорил, что против брака.
Люблю свободу. Делаешь что хочешь. И никто тебе не указ. Можно жить в свое удовольствие. Вот это я ценю. Мне это удобно и комфортно. Не понимаю я женщин. Вот в этом и вся прелесть. Брак без обязательств. Если женюсь, то на особенной женщине, которая тронет мое сердце. Так будет спокойнее. Я еще не знала его. Мы работали вместе, но в отдельных кабинетах. Я в последнее время стала замечать, что он на меня заглядывается.
Я не обращала внимания. Всегда я его видела. Случайно виделись во время работы и после. Мы еще не были знакомы. Все еще начиналось.
Я шла с работы на остановку и жду автобус. Я тогда жила в деревне, с родителями. Потом я заметила, что он стоит сзади меня. Думаю — «Блин, что-то я его постоянно вижу. Надоел он мне. Может, он маньяк?
Приходит автобус, я захожу в него и он за мной. Мне страшно. Я делаю вид, что не замечаю его. Автобус подъезжает к моей остановке. Я выхожу. Он следом за мной. Моя мысль — «Отстань от меня» и бегу быстрее к автобусу, который повезет меня домой. На улице мокро. Я думаю обойти лужу. И тут он мне с улыбкой говорит: — «Привет». Я отвечаю ему так же и убегаю. Я боюсь опоздать. Он следует за мной. Просит номер телефона. Мне уже смешно. Думаю — «Что за придурок ко мне привязался».
Не даю. Он выходит с автобуса. Я с облегчением вздыхаю и успокаиваюсь. На следующий день я его не вижу. Думаю — «Слава богу». Вечером дома я захожу в интернет, на сайт «В контакте». Он нашел меня. Мне пришлось добавить его в друзья. Мы с ним начинаем переписываться. В будние рабочие дни только в обед. И в выходные. Я не заметила, что влюбилась. Как только мы расставались, я скучала. В это время я постепенно сходила с ума, не замечая этого. Я боялась. Потерять его.
Мы осенью ездили в Турцию. Каждый за свои деньги. Я еще тогда не знала, что это странно. Я не знала что он жадный. Почему — то я не думала об этом. Я была впечатлена. Я впервые побывала в Турции, в другой стране. Для меня все было ново. А он второй раз. Не больно доволен был. Я впервые, по-настоящему увидела море. Это было невероятно, особенно для меня, никогда не бывавшей в другой стране.
Мы живем вместе. В съемной квартире. Тогда у нас все было хорошо. Я не сразу заметила, что он странный. Что он болен. Он стал психовать. Мы мирились. Потом я узнала, что он болен.
У него болезнь ОКР обсессивно-компульсивное расстройство. Я все это приняла. Не думала, что все это так серьезно. У него периодически появляются навязчивые мысли. Он — псих. Влюбилась я в — психа. Горько и печально.
В январе мы ездили в Москву. Я поехала больной. Я не думала о своем здоровье. Только о нем. Я начала очень много болеть. Был гайморит. Несколько раз выходила на больничный. Раньше со мной такого не было. Если бы я знала…. Начало моей серьезной болезни. Я стала больше переживать.
Нервная система у меня стала расшатываться. С сожителем сложно было жить. Может, это и есть настоящая любовь? А не бешено стучащее сердце и подгибающиеся коленки?
Жаль, что фильмы и книги воспевают зачастую именно страсть. Для жизни куда лучше доверие, уважение и тепло заботы. Звонила соседка её отца, жившего в соседней деревне Татьяна вышла замуж почти сразу после окончания института. Её отправили на работу в деревенскую школу. Там она познакомилась с Евгением, который сделал ей Показать ещё предложение через четыре месяца после знакомства.
Ухаживал он красиво, сам был довольно симпатичным, поэтому девушка согласилась. Сыграли свадьбу. Вскоре родился первенец Павел, ещё через год на свет появился Тимофей. Мальчишки-погодки стали для молодой мамы большой радостью и самыми важными людьми в мире. Муж обижался, немного ревновал, но поделать особо ничего не мог. Впрочем, увеличение семьи повлекло повышение потребностей.
Мужу необходимо было зарабатывать больше. Евгений устроился на новую работу водителем, дома стал бывать очень редко. Татьяна справлялась с малышами одна. Ей это удавалось. И в строящемся доме делался ремонт, во дворе красовалась клумба, за домом на чисто выполотом огороде зеленели овощи.
Не боялась Таня работы, да и безденежье её не очень огорчало. Единственное, что беспокоило: младший, Тимофей, долго не разговаривал. А когда стал говорить, большинство самых сложных звуков у него никак не желали появляться.
Может, Татьяна не стала бы так переживать, если бы первенец Паша развивался по такому же сценарию. Но с Пашей всё было по-другому. Мальчуган уже в полтора года стал говорить короткими предложениями, а к двум годам легко выговаривал абсолютно все звуки, удивляя всех родственников и соседей чистотой речи.
Татьяна, как педагог, хорошо знала, что сравнивать детей нельзя, но невольно проводила параллель и переживала… Тима понимал абсолютно всё. Но говорить малышу было сложно. В ответ мама вздыхала и просила его снова повторить сложный звук, но у малыша не получалось.
Иногда он даже расстраивался из-за этого и начинал плакать. Тогда мама сдавалась и утешала: - Ничего, сыночек. Ты научишься. Тимофей ходил в садик, там он занимался с логопедом, но в течение полугода никаких результатов эти занятия не дали. Мама мальчика грешила на молодость девушки: логопед пришла работать в сад сразу после педколледжа, опыта у неё не было. Однажды Таня пожаловалась коллеге по работе: - Переживаю за Тиму. Он много звуков не выговаривает, хотя Лилия Ивановна с ним занимается регулярно.
Ему всего четыре года. Он ещё заговорит. У нас в областном центре есть сеть платных клиник. В одной из них на приёме у логопеда была моя кума с крестником, он у нас тоже шепелявил и картавил.
Им предложили специальную программу, и всё у них наладилось. Разговаривает наш Никитка. В тот же день она записалась на платный приём к хвалёному логопеду. Запись выпадала на конец месяца, через три недели. Такая востребованность специалиста дала Тане надежду на то, что он сможет помочь Тимофею. И она стала с нетерпением ждать даты приёма. Через три недели, в предновогодней суете, Таня начала организовывать поездку в областной центр.
Сначала было решено ехать всей семьёй, но буквально за пару дней до назначенной даты Евгения на работе попросили взять дополнительный рейс. Условия были очень привлекательными, и Женя решил, что нельзя упускать шанс заработать. Таня не стала особо спорить: деньги семье были нужны. Она даже согласна была поехать на автобусе, но Евгений возразил: - Нет, это тяжело, малыш умается с такой дорогой. Это не дело. Я договорюсь со Славой, он вас отвезёт. Слава был другом Жени и крёстным отцом его детей.
Он сразу согласился помочь. В назначенную дату с утра Таня перезвонила ему, чтобы обговорить детали отъезда. Время приёма было назначено на вторую половину дня, но Таня начала собираться в поездку ещё с утра: нужно было сделать всё по дому, а старшего сына отправить к подруге до вечера.
В тот момент, когда Таня уже собиралась обуваться, зажужжал телефон. Звонила соседка её отца, жившего в соседней деревне. Она сообщила, что Таниному папе плохо и что уже вызвала ему скорую помощь. У Тани задрожали руки. Её папа стоял на учёте в поликлинике как пациент с заболеванием сердца.
Она не сразу сообразила, что делать. Рядом с ней стоял уже одетый в тёплую куртку Тимофей и вопросительно смотрел на маму. Дело серьёзное. Похоже на инфаркт, - подсказал ей решение вопроса голос в телефоне.
Она сбросила вызов и перезвонила другу мужа: - Слава, мне нужно в Сушки, к отцу. Можем мы сейчас поехать?
Встревоженный голос Татьяны его разволновал. Таня коротко рассказала про отца. Через пять минут она с Тимофеем уже загружалась в машину к Славику, и они все вместе мчались к отцу девушки.
Во дворе уже стояла скорая. Таня быстро выскочила из машины и забежала в дом. Отец лежал на кровати в спальне, лицо у него было бледным как простыня. Рядом были медики. Фельдшер уже заканчивал осмотр. Она с мольбой смотрела на медиков, переводя взгляд с одного на другого и пытаясь понять, кто из них сможет дать ей ответ. Рекомендуем Вам прямо сейчас везти его в приёмный покой областной больницы. Там его точно госпитализируют и окажут более квалифицированную помощь.
Всё же там оборудование хорошее, да и специалисты опытные. Таня обратилась к отцу: - Пап, ты можешь подняться? Дочь выбежала на улицу, чтобы попросить помощи у Славы. Вернувшись в дом, она быстро собрала самые необходимые вещи. Аккуратно и бережно поддерживая больного, Слава помог ей вывести отца из дома и посадить его в машину. Поехали на всех парах, поскольку дорога была каждая минута.
До областной больницы домчались за полчаса. Повезло, что снегопадов в последние дни не было, дорога была хорошей. Когда Татьяна со Славой привели отца в приёмный покой, он уже с трудом разговаривал. Врач пришёл буквально через пять минут после их обращения, но им казалось, что они ждут целую вечность. Осмотрев пациента, он сразу же вызвал бригаду.
Те отвезли пациента на каталке в отделение: двигаться ему было противопоказано. Оставив отца в больнице, Татьяна вздохнула. Она знала, что у них в областном центре работают действительно хорошие специалисты, поэтому папа был в надёжных руках. Врач, который его осматривал, обещал, что всё будет хорошо. Оставаться в городе больше не было необходимости.
К логопеду они с Тимофеем опоздали. Уставшие, молчаливые, они вместе со Славой уже к вечеру возвращались домой. Дорога их проходила почти через весь город. Маленький Тимофей смотрел в окно машины на улицы, ярко украшенные новогодней иллюминацией, и жевал булочку, которую Татьяна купила ему в продуктовом магазине. Это был его обед и ужин вместе: в стрессе о еде забыли все участники спасательной акции.
Поток транспорта не позволял ехать быстро, и мальчику хватало времени внимательно рассмотреть светящиеся шары, гирлянды и сосульки. Минут пятнадцать он восхищённо хлопал глазами, жевал и молчал. А потом дожевал и чисто, без единой ошибки, произнёс: - Мама, посмотри, как красиво! Это чёткое, вибрирующее «р» вывело Татьяну из состояния задумчивости.
Она тут же попросила: - Что ты сказал? Повтори ещё раз, сынок! Он и сам, видимо, не ожидал, что у него получится это произнести. Дорога домой показалась им очень быстрой и лёгкой, а все передряги, пережитые за день, тут же забылись.
С того дня в речи у Тимофея не было ни единого дефекта. Таня решила, что малыш таким образом отреагировал на стресс. А может, просто работа молодого специалиста из детского сада наконец дала результаты. Скорее всего, «резкий прорыв в речевом развитии Тимофея был результатом воздействия нескольких факторов»,- так решил штатный психолог из детского сада.
Прав он был или нет, Татьяне уже неважно. Главное, что Тима разговаривал. Слава Богу, и папа в скором времени пошёл на поправку.
Какой же огромной и красивой была Москва! Красивее, чем видела Лиза на картинках, и огромнее чем могла представить себе в Показать ещё своих фантазиях. Просьба не оставлять в вагоне свои вещи. Прибытие через семь минут. Проводница ходила по вагону и произносила одни и те же фразы, заставляя Лизу морщиться.
Ну какой же у нее противный голос! Все впечатление о Москве портит. Лиза сердито прижала к себе сумку, мысленно прикидывая, не могла ли она забыть что-то в вагоне. В сумке лежало самое необходимое: вещи, гаджеты, документы, поэтому терять и забывать ничего было нельзя. На вокзале ее никто не встречал. Поймав такси, Лиза уселась на заднее сиденье и всю дорогу любовалась мелькавшими за окном картинками: большими домами, красивыми машинами, впитывая атмосферу огромного города.
Никогда раньше она не была в Москве, но столько раз представляла себе свой приезд и сам город. Тогда ей казалось, что ее мечта невыполнима, слишком маленькой была девочка и слишком глобальными казались ей планы и мечты. Даже отец не один раз говорил дочери о бесперспективности ее поездки в столицу. Училась бы в Екатеринбурге, тут все родное, знакомое, жилье есть. Да и город немаленький, ничуть не хуже Москвы. Конечно, не хуже, но ведь в Екатеринбурге не было матери. Главной причиной, по которой Лиза приехала из своей глубинки в столицу, был поиск матери.
Лизе хотелось взглянуть в лицо женщине, бросившей ее в младенчестве, задать мучивший девушку вопрос о том, как можно было оставить своего ребенка, променяв его на большой город. Отцу о своих планах Лиза не говорила. Пожалуй, Вадим Игоревич и знать не знал о том, что мать Лизы жила в Москве. Поначалу Инна Андреевна и вправду уехала в столицу, только вот задержалась ли она там или поехала дальше, Вадиму Игоревичу было неизвестно.
Зато о точном местонахождении матери знала ее школьная подруга, тетя Нина. Это она встречалась пару раз в Москве со своей приятельницей, это она дала адрес Лизе, когда девушка пришла к ней со своей просьбой. Я виделась с ней дважды, и ни в один из наших разговоров у нас не зашла речь о тебе. Для отца Лиза уехала в Москву поступать, ее документы были приняты одним из вузов столицы, только вот Лиза до последнего не решила, хочет она жить в Москве или все же вернется в Екатеринбург.
Можно было бы и в Санкт-Петербург поехать на учебу, там ее документы тоже были приняты, но Лизе хотелось все же осесть в столице. Машина остановилась у десятиэтажного жилого дома в Отрадном, Лиза расплатилась с водителем, подхватила сумку и, выйдя из такси, еще несколько минут постояла на улице. И куда делась ее уверенность в том, что она поступает правильно? Много лет Лиза размышляла о том, как приедет в дом к матери, с уверенностью позвонит в дверь, потом с вызовом взглянет в лицо Инне Андреевне.
Обязательно увидит в глазах матери сожаление, вину, услышит слова оправдания, а потом выскажет Инне Андреевне все, что накопилось внутри. Только вот теперь, спустя много лет эту уверенность, зревшая внутри молодой девушки, словно испарилась. Откуда в ней взялась трусость и неуверенность в себе? Почему она вдруг решила передумать? Почувствовав гнев, разгоравшийся внутри, Лиза уверенным шагом направилась в сторону подъезда.
А если у ее матери дома гости? Вдруг там мужчина, с которым она живет. Ребенок, которого она успела родить? Нет, надо было пройти этот путь до конца, просто задать вопрос, а потом посмотреть в лицо предательнице и уйти. Сердце Лизы бешено колотилось в груди, но она покорно стояла у двери подъезда и краем глаза видела, как на нее смотрит пожилая женщина. Дверь запищала и разблокировалась. Лиза шагнула в подъезд, поднялась пешком на пятый этаж, увидела открытую дверь. Уже потом увидела и ее, Инну Андреевну.
Она стояла в прихожей, и хотя свет не был включен, Лиза отчетливо видела женскую фигуру, темные волосы, рассыпавшиеся по плечам, напряженное лицо. Вот она, ее мать. Та, которую Лиза видела только на редких фотографиях в гостях у тети Нины, ведь отец не хранил фото той, что оставила его с ребенком на руках.
Постояли молча. Инна включила свет, и теперь перед Лизой стояла словно она сама, настолько сильно девушка была похожа на свою мать: те же темные волосы, тонкие губы, ямочки на щеках.
Холодок то и дело пробегал по спине, а язык словно к небу прилип и не хотел шевелиться. Она окинула взглядом прихожую и кусочек гостиной, видевшийся с расстояния.
Неплохо устроилась, весьма неплохо. Квартира в Москве, дорогая обувь в прихожей, какие-то картины. Может быть, мать занялась искусством, а не работала в банке, как уверяла тетя Нина? Просто я не была уверена в том, что ты захочешь меня видеть. Лиза скинула с ног кроссовки, прошла за матерью в кухню.
Кофе-машина, посудомойка, стиральная машина, встроенная в кухонный гарнитур. Из окна открывался прекрасный вид на дорогу, по которой проезжали потоки машин. Красиво, дорого, богато. Лиза присела на мягкий стул, уставилась на Инну, присевшую рядом.
Чтобы сказать тебе в лицо, что ты — предательница и трусиха! И смотрели друг на друга. Нет, она не была рада приезду дочери, наверняка считая приехавшую Лизу помехой. Но переночевать разрешила. Лизе она постелила в гостиной на диване. Никаких вопросов Инна Андреевна не задавала, делала все молча, четко, как будто робот. Может быть, Москва сделала ее такой бездушной? Поужинали тушеными овощами и салатом.
Лиза ела без аппетита, расстроенная тем, что ей не хватило смелости задать вопросы и сказать задуманное. Легла спать, прислушивалась к шуму машин за окном, слышала, как мать с кем-то говорила по телефону о чем-то связанном с работой, но не с ее приездом.
Хотя чего она еще ждала? Если за семнадцать лет мать ни разу не позвонила ей и не попыталась встретиться, то чего уж теперь ждать? Чужие они люди друг другу. Утром Лиза проснулась разбитой, как будто и не спала вовсе. Мать приготовила сырники, разлила чай по чашкам.
У Лизы возникло ощущение, что ее гонят: мол, пей чай, ешь сырники и дуй из моего дома. И вдруг Лиза разозлилась. Инна Андреевна с удивлением посмотрела на дочь: - Почему ты решила, что я тебя ненавижу? Мать присела за стол, сложила руки, тяжело вздохнула. Потом подняла на Лизу голубые глаза, точно такие же, какие были у ее дочери. Как тебя отпустила мачеха? Нет у меня мачехи! И не было никогда! Та, с которой он хотел прожить остаток дней, а тебе сказать о том, что у тебя другая мама.
Лиза нахмурилась, зачем-то хлебнула чай, обожгла губу, поморщилась. У папы не было невесты, никогда! Просто моя беременность оказалась некстати, ведь твой отец собирался уйти, жениться на другой, с ней жить свою жизнь. А потом я забеременела, надеялась сохранить семью.
Все оказалось хуже, чем я предполагала. Вадим вышвырнул меня из дома, а когда я родила, забрал у меня тебя. Ты не замечала, как ловко он управлял твоей жизнью?
Поэтому я и удивлена тому, как ты очутилась тут. Я знала, где ты и с кем. Сказали, что дочери у меня нет, что я — просто инструмент, с помощью которого Вадим стал немного счастливей. Значит, с той женщиной у него не сложилось… Хотя я не удивлена.
Вадим — сложный человек. Не спрашивала про меня ни разу! Лиза вдруг заплакала. Она положила голову на руки, сложенные на столе, громко рыдая и всхлипывая. Нет, совсем не так она представляла себе разговор с матерью. И вдруг ее коснулись чьи-то руки.
Руки матери, нежно погладившие ее по спине.
Боялась узнать о том, что у тебя все не так хорошо, как я себе представляла. Боялась, что не смогу помочь, если вдруг тебе плохо. Я ненавидела себя каждый день за то, что не сбежала от него тогда, о том, что цеплялась за этот брак, в котором меня считали инструментом. Ты можешь ненавидеть меня, я пойму. Лиза покачала головой. Я хотела просто взглянуть тебе в глаза. Отец совсем ничего о тебе не говорил, а я не спрашивала, только у тети Нины. А еще лучше иди умойся, а потом мы поедем в парк.
Там свежий воздух, красиво, можно спокойно поговорить. Лиза подняла на мать глаза, а Инна Андреевна улыбнулась: - Ты скажешь мне все то, зачем ехала сюда. На нее накатила волна облегчения и зарождавшейся внутри нее радости.
Сколько лет она верила в то, чего не было на самом деле! Растила в себе ненависть, злобу, репетировала некрасивую речь! Теперь хотелось только одного: спокойно поговорить и… обнять маму. Сын жениться собрался… — сказала Ольга своей подруге и залилась слезами. Ну, молодой, конечно, Рома твой. Но Показать ещё ничего, раньше все почти так рано и женились!
Ромке 21 только исполнился, а вот невестушка его в этом году сорокалетие справит, — совладав со слезами, пояснила Ольга. Может, не так уж она и плоха?
Выйдя замуж в студенческие годы по любви, вскоре она обнаружила, что супруг недостаточно хорош. Ленивый и любящий погулять с друзьями Владимир год от года раздражал Ольгу все сильнее.
Сам он тоже все больше тяготился деятельной и любящей командовать женой. Все чаще Владимир приходил домой в нетрезвом виде и огрызался в ответ на нападки супруги. Одна из таких перепалок имела серьезные последствия для их семьи. Какой пример сыну подаешь! Смотреть на тебя противно! Не дорос! А то еще не так наподдам, — угрожающе произнес он. К счастью, вспышка его гнева миновала так же быстро, как и началась.
Бормоча себе под нос проклятия в адрес жены, Владимир отправился в спальню и вскоре уснул. Ольга, потирая место удара, пошла на кухню, где долгое время сидела, уставившись в одну точку. Она вспомнила предостережение своей бабушки: «Мужчине женщину ударить, как коту сырого мяса попробовать! Больше не остановить! Если, не дай бог, такое с тобой случится, сразу беги! Я со всем справлюсь», — говорила она сама себе, как заклинание.
И она справлялась. Правда, с той поры Ольга всю себя посвятила только своему Ромочке. Сначала старалась водить его в лучшие кружки. Затем тщательно выбирала первого учителя. Всегда следила за успеваемостью и компанией. Рома рос послушным и тихим мальчиком, не доставлявшим маме сильных хлопот. Он окончил школу практически на одни пятерки и поступил именно в тот институт и на тот факультет, куда советовала мама.
Родительница и сын идеально ладили между собой.
Однажды Роман сказал, что хотел бы провести выходные с друзьями. Вечно дела у меня и дела… — Все отлично, мам, не переживай! Правда, отдохнуть захотел от учебы, а тут Леша предложил съездить развеяться за город. Шашлыки там пожарим. Не переживай, я вернусь утром в воскресенье.
Ты только позвони оттуда обязательно. Конечно, Ольга переживала. Полночи она проворочалась в бесплодных попытках уснуть, а затем долго пила чай на кухне, задумчиво глядя на светлеющее небо за окном.
Утром следующего дня ее сын вернулся, как и обещал. Вид имел несколько загадочный, но счастливый. Ольга вздохнула с облегчением: — Хорошо отдохнули? Меня туда еще пригласили.
Мне очень понравилось. С той поры Рома словно отдалился от матери. Она приметила, что сын постоянно с кем-то переписывается в телефоне и почти всегда проводит выходные вне дома. Однажды Ольга спросила его прямо: — Сынок, ты с кем-то встречаешься? Расскажи хоть о своей девушке! Она живет за городом в собственном доме. Помнишь, мы туда с Лешей ездили на шашлыки? Там мы с ней и познакомились. Даже хорошо, что ты начала этот разговор. Я хотел сказать, что у меня с Ларисой все серьезно.
Однако, увидев реакцию сына на свои слова, перестала улыбаться и насторожилась. Мне нужно с ней поговорить! Как можно скорее! Пускай завтра приезжает!
Вряд ли сможет приехать… — Детьми? Но это не главное. Главное, что мы отлично поладили. Я уже сделал ей предложение, так что все серьезно. Дом возлюбленной Романа находился в отдаленном пригороде и впечатлял своим обветшалым видом.
Впрочем, Романа совершенно не смущало покосившееся крыльцо и скрипучий пол, грозящий провалиться в подвал… Он завороженно смотрел на бойкую, плотного телосложения женщину, которая ласково потрепала его по щеке.
Старшая Маша, она уже в третий класс ходит, а мелкий — Васек, ему и шести еще нет.
Сходи, принеси, пожалуйста, — попросила Ольга. Едва дождавшись, когда за сыном закрылась дверь, она обратилась к Ларисе. Зачем его жизнь губишь? У нас любовь! Больше просто нет. Вот за миллион — отстану. У нас ведь скоро ребенок будет, понимаешь? Сердце Ольги сделало неожиданный прыжок, и в глазах на секунду потемнело. Поэтому и заявление в загс уже подали. Хочу, чтобы хоть у этого ребенка законный отец был! Это страшная женщина! Поэтому скоро мы поженимся. А уже на следующей неделе я перееду к Ларисе.
Надеюсь, ты сможешь понять меня. Не смогу я тебя понять! И если ты не одумаешься и уйдешь к этой…— Ольга замахала руками, не в силах подобрать подходящее прозвище, выражающее всю глубину ее ненависти и презрения к Ларисе.
Сын ничего не ответил и лишь молча, с грустью провожал удаляющуюся фигуру матери взглядом. Ольга плохо помнила, как добралась домой. Она долго плакала и размышляла. В конце концов, решила разделить свое горе с лучшей подругой Галиной, рассказав ей все без утайки. Я столько сил вложила в него, чтобы он достался какой-то немолодой деревенской гуляке?
А толку? Думаешь, это его остановит? Отпусти его. И жди, когда разум возьмет верх над чувствами. Он же у тебя умный мальчик, значит, шанс на это есть. Ольга слушала подругу, и хоть сердце ее болело за сына, она понимала, что нужно делать. Я со всем справлюсь», — привычно повторяла она. Но я на твоей стороне. Знай, что я всегда рада тебя видеть! Звони мне почаще, не пропадай, договорились? И собственному опыту. Ты сама, что для меня сделала?
От матери ей досталось имя Изабелла. И больше ничего. Воспитывала ее бабушка. Мать растворилась где-то в туманной Показать ещё дали, и Белла не помнила, чтобы она хоть когда-нибудь приезжала ее навестить. Это был вход в реанимацию. Хоть и внешность у Беллы была самая что ни на есть незапоминающаяся. Белесые волосы, забранные в хвостик и блеклое лицо, на котором можно рисовать гримом что хочешь. Но Юрочку, ее мужа, знали все. Кто не бывал на его спектаклях?! Звезда драмтеатра.
В последние годы Белла на той же сцене играла ведущие роли. Но теперь она плакала, как почти все женщины, ждавшие известия перед этой дверью. Мать растворилась где-то в туманной дали, и Белла не помнила, чтобы она хоть когда-нибудь приезжала ее навестить. Годам к четырнадцати Белла знала, что хочет быть актрисой. Только актрисой и никем иным. Хотя даже бабушка, относившаяся к внучке более, чем снисходительно, над этой идеей подсмеивалась. Ну кого ты хочешь играть?
В театре даже роль горничной дадут какой-нибудь… - Хорошенькой, да? Белла смирялась с тем, что в классе ее считают затрапезной. Но если даже бабушка не видит в ней ничего привлекательного, как тогда жить? Белла даже ночью, на пути в туалет, порой включала свет и останавливалась перед зеркалом. Точно, она похожа на крысу. Брови и ресницы у нее были светлыми. А потом в городе открыли студию. Не первую, и не последнюю, но этой руководил известный режиссер.
Он устроил прослушивания, и набрал тех, кого намеревался учить. Белла не подходила ни по каким статьям — слишком маленькая. Но она стала приходить в этот полутемный зал, где освещена была только сцена, и сидела там до самого конца репетиций. Это не было редкостью. Часто так приходили друзья и близкие студийцев, на них никто не обращал внимания.
Белла не пропустила ни одного вечера. И настал момент, когда режиссер позвал ее. Не пришла одна девушка, Марина. Роль у нее была крохотная. Она должна была стоять на тумбочке и протирать люстру от пыли. Герой приходил в квартиру. Марина, увидев его, от удивления роняла тряпку. Герой поднимал ее и перебрасывал ей, а она спрашивала: - Вы кого-то ищете? У вас тут кто-нибудь жил? Марина не пришла, а на тумбочке же должен был кто-то стоять. Пару Марининых реплик Белла помнила наизусть.
Герой, которого играл Петя Волошин, постучал в символическую дверь. Белла отвлеклась от люстры, повернулась к входящему. Да и вид у него приличный. Режиссер посмотрел на нее с задумчивым интересом.
Так она осталась на сцене. Побывала и горничной, хотя непонятно, что там у нее было с чертенятами в глазах. И пусть не крысу, но мышь сыграла в Щелкунчике. А когда ей стали давать главные роли, это получилось как-то само собой - просто и естественно.
И еще оказалось, что у нее такое лицо, на котором гример может нарисовать что угодно, хоть Злую Мачеху, хоть Клеопатру. И так же естественно режиссер указал ей путь. После школы не рыпаться в столицу, не пытаться пробиться в театральные вузы, известные на всю страну. А уехать в областной центр, и там зацепиться за студию при областном драмтеатре, у которого тоже слава по всей России, дай Боже. А у режиссера там, между прочим, есть добрые знакомые, и он замолвит за нее словечко. Белла уехала, и легко поступила.
Ходила на репетициях в черной водолазке и трико, все студийцы так ходили, чтобы ничто не отвлекало от учебы. Но у нее другой одежды считай что и не было. Белла снимала комнату на двоих с еще одной девушкой.
Еда была однообразной. Бульон из кубиков, батон на два дня, чай, а если повезет, то с сахаром. Однажды она забыла вовремя перекусить и прямо в театре упала в голодный обморок.
Пришлось врать обеспокоенным товарищам, которые ее отхаживали, что это от духоты. Всё для нее изменила крохотная роль, полученная совершенно случайно. Давали «Преступление и наказание», спектакль шел два вечера. Белле опять-таки, как тогда с Мариной, пришлось заменить писца, секретаря или как там он назывался в девятнадцатом веке , который сидел за конторкой в суде и вел записи.
Суд шел долго, писцу делать было совершенно нечего. Белла рисовала на бумаге чертиков. Неожиданно она увидела, что Юрий Борисов, звезда драмтеатра и Родион Раскольников в этот вечер, стоит возле нее и с трудом сдерживает смех, глядя на ее художества. После спектакля он подошел к Белле и попросил: - Слушай, ты больше так не делай, пожалуйста. Я играть не мог, на тебя глядя, просто смешинка в рот попала.
Он пригласил ее в театральный буфет и заказал коктейли, на которые она из-за их цены и смотреть-то прежде боялась. У Беллы поплыла голова, они начали с Юрием разговор и никак не могли остановиться, столько, как оказалось, им надо было сказать друг другу. Вскоре она переехала к нему. Когда в театре узнали об этом, поднялся переполох. Борисову никто не решился даже намекнуть, даже вскользь поиронизировать. Но молодые актрисы и те, что постарше, вразумляли Беллу: - Ты понимаешь, что это все ненадолго?
На месяц, от силы… Кто он и какая ты… Просто… неказистая. Белла достала из нагрудного кармана тонкое золотое колечко, надела на палец: - Не хотела афишировать, но… Мы расписались. Она оказалась совершенно нетипичной женой ведущего артиста. Никакого осознания нового своего положения, никаких капризов. Единственное, чем она теперь пользовалась - возможностью почти не уходить из театра. Только на несколько часов домой, поспать.
Спектакли, в которых она была занята, Белла знала наизусть. Все, до последней реплики. Она жадно училась у всех, у кого могла хоть что-то почерпнуть. Вникала во все, что касалось декораций, костюмов, света… И вскоре уже никто, не покривив душой, не смог был отрицать ее мастерство. Мужа своего Белла любила самозабвенно. Если не играла в спектакле, а он был в нем занят, она находила место в зрительном зале, и сидела до конца.
Она подмечала каждый жест его: вот Юрий протягивает цветок партнерше. Выразительно не только лицо его, но и рука, даже кончики пальцев кажутся одухотворенными.
И всё было у них теперь - и роскошная, «барская» квартира с видом на театр, и деньги… Но потом пришел день, когда Белле позвонила бабушка. Моя дочь. Она вышла из клиники. Оказывается, она лечится от шизофрении. В процессе, так сказать. Твой адрес я ей не дала. Но если она захочет, то его не утаишь. Ты теперь слишком известна. Кто из общих знакомых дал матери ее телефон, Белла так и не узнала. И совершенно незнакомым был для нее голос в трубке.
Иначе будет плохо, поверь. У Беллы было полчаса после репетиции. Обычно в это время она забегала в кафе перекусить, а потом начинала готовиться к спектаклю. Но сейчас она вышла в театральный сквер. Мать уже сидела на скамейке и ждала ее. Очень худая, изможденная, выглядевшая гораздо старше своих сорока восьми лет. Белла узнала ее, мысленно состарив образ матери на последней ее фотографии, которая хранилась в альбоме у бабушки.
Почему ты не можешь поселиться с бабушкой? Мать только рукой махнула. Все было ясно без слов. Они не уживутся.
Или одна угодит на кладбище, или другая - в дурдом. И…и у меня нет таких денег. Наведет порчу… не на тебя, ты все-таки моя дочь. На твоего драгоценного мужа. Она может, поверь. Ему будет очень, очень плохо… Впервые в жизни Белла не нашла, что сказать.
Она задохнулась от ярости, от несправедливости происходящего, от желания стереть мать с лица земли. Вскочила, сжав кулаки, и пошла прочь быстро, не оглядываясь. Белла сама не могла дать этому объяснения, но уже на другой день она занялась тем, чего хотела мать. Сняла деньги из тех, что они откладывали - Юра мечтал о старинной деревянной даче над рекой. И купила «однушку» на окраине. Судя по тому, как выглядела мать, такая квартира была для нее пределом мечтаний.
Белла никому ничего не говорила. Думала сделать так: привезти документы бабушке. Пусть она сама отдаст их матери. И скажет, чтобы та никогда больше не лезла в их жизнь. У Беллы будет чиста совесть. Она привыкла расплачиваться с долгами. Эта женщина, может даже против воли своей, подарила ей жизнь. Так они будут квиты, а если мать намерена и дальше ее шантажировать, у Юрия много знакомых.
Эта женщина больше не выберется из психушки. У него случился инфаркт. И вот теперь он - в реанимации, а она плачет под дверями: - Я не успела… Я ведь все сделала, но не успела отдать ей документы на квартиру. Она напустила на меня свою ведьму. Дверь открылась. Завотделением, который не уходил из больницы с того времени, как Юрия привезли, кивнул Белле. Она хотела спросить «что?
Голоса не было. Ее всё влекло опуститься на колени, даже не перед врачом, а перед судьбой. Теперь все должно быть хорошо. Больше Белла не думала ни о чем. Ее сумочка так и осталась лежать в коридоре. Она шла за врачом, и ей казалось, что у него не белый халат, а белые крылья за спиной.
Просто из-за слез она не различает их очертаний. Я знать не знала и жила спокойно. Какие тебе еще нужны объяснения? Просто встречаемся.
Если бы ты знал, как мне было тяжело тебя растить, ты бы проявлял хоть каплю уважения! А мог, как папочка мой, по углам пообжиматься, а потом привести уже на пятом месяце! Теперь он даже свои не самые хорошие поступки сравнивал с негативным образом отца. Конечно, он поступал не совсем хорошо, но лучше, чем папа, потому его простить нужно. Вот и сейчас. О чем ты? Просто переночевать, потому что поздно. Но, если уж получается, так лучше дома с комфортом, чем в подвале с крысами!
А по поводу прийти, так приходить некому — Галя сирота. У Валентины потемнело перед глазами: - Сыночек, нет! Не надо! Только не это! Сенечка, ей же только и надо в нашу квартирку пролезть! А потом ее отсюда никакими силами не сковырнуть! Ей выдадут свое жилье.
Сеня посмотрел на мать и на ею разыгрываемый сердечный приступ. Мама не упускала возможности поманипулировать сыном, изображая разные заболевания.
Потому он и не купился. Валентина была очень понимающая женщина. Только понимала она несколько больше, чем сын мог осознать. Когда она осталась с новорожденным Сеней на руках, прозревать приходилось ежечасно. Только сын пока этого понять не мог. Подружились Валентина с Лизой около десяти лет назад на работе. Лиза пришла на стажировку в магазин, где Валентина уже тянула лямку.
Полгода Лиза посмотрела да поработала, а потом решила поискать счастья в другом месте. Она была моложе Валентины на шесть лет, а потому считала, что у нее еще есть запас времени покочевряжиться.
Но увольнение их дружбе помешать не смогло. Они дополняли друг друга, а то и выручали по мере сил.
