Побег из аушвица, Истории о шести Праведниках народов мира в Аушвице
И была вторая телеграмма, извещавшая, что заключенные Мала Циметбаум и Эдвард Галинский пойманы 6 июля года и возвращены в лагерь. Несколько фактов о Брестской крепости. Он без колебаний вступил на помост, а потом сразу встал на скамью под виселицей.
Как ни странно, большая часть пассажиров этого страшного поезда были еще живы. Они стояли и щурились от яркого света. Их быстро разделили на две колонны: женщин, детей и стариков в одну сторону, мужчин — в другую. Затем серьезный и брезгливый доктор бамбуковой палочкой отделил процентов десять работоспособных мужчин и процентов пять — женщин.
Их отправляли в лагерь. Остальных увозили на «санитарную обработку» — в газовые камеры. Год назад Рудольф вытянул счастливый билет. Он оказался достаточно сильным, чтобы работать. Теперь узнику в очередной раз предстояло доказать, что он еще не растерял свои силы и способен трудиться в составе подразделения «Канада».
Они были чистильщиками. После того как пассажиров скотовозки, способных двигаться самостоятельно, увозили с платформы, им предстояло вынести из поезда трупы, инвалидов и тех, кто не способен был встать. Их клали на платформу и шли сортировать багаж. Категорически запрещалось разговаривать с больными или оказывать им помощь. Когда все сумки были отгружены, подъезжал грузовик-мусоровоз, в который вперемешку относили живых и мертвых, взрослых и детей. Дальше, вооружившись тряпками и дезинфицирующими средствами, надо было отмыть вагоны и платформу от крови и человеческих выделений, чтобы не осталось никаких следов того, что здесь происходило.
За один рабочий день Рудольф «сортировал» по нескольку составов. Сортировочная платформа была расположена в так называемом внешнем периметре лагеря Аушвиц Освенцим. Сюда приходила ветка железной дороги, здесь выполнялись дневные работы.
Днем внешний периметр охранялся цепью сторожевых башен с пулеметчиками. Однако до заката все заключенные должны были быть пересчитаны и отправлены во внутренний периметр, огороженный электрической проволокой, рвом и еще одной цепью сторожевых башен, куда переходила охрана с внешнего периметра, когда там заканчивались работы.
Когда началась депортация еврейского населения, никто не понимал, что происходит. Люди ехали на новое место жительства, захватив скарб и сбережения. Вечером у Рудольфа было немного свободного времени, и он отправлялся в гости к своему земляку Альфреду. Оба они были родом из Словакии, из маленького городка на окраине. Когда два года назад, в м, началась депортация еврейского населения, никто не мог представить, что на самом деле происходит.
Люди ехали на новое место жительства, захватив хозяйственный скарб, сбережения, одежду. Все это сваливалось в огромную кучу сразу же по прибытии в лагерь, сортировалось и отправлялось на фронт или в бедные районы Германии. Тех, кто прошел отсев, брили наголо, татуировали им на левой груди порядковый номер.
У Рудольфа он был «юбилейным» — 28 Именно столько несчастных оказалось за этим забором до него. Он знал, что почти никто из них не выжил, так так крайне редко встречал более ранние номера.
Естественная убыль в Аушвице составляла 20—50 человек в день. Люди умирали от истощения, болезней и просто по нелепой случайности. Едва человек выходил из этой зоны, ему в спину раздавался выстрел. Приятель Рудольфа, Альфред, работал в морге, где регистрировались все эти смерти. Это было одно из самых спокойных мест в лагере. Трупы складывали на полки без всякого охлаждения, и в бараке стоял стойкий неприятный запах. Офицеры СС сюда не заходили, поэтому земляки могли спокойно поговорить.
Как и в любом лагере, тут любили поговорить о побеге. Однако за те два года, что Рудольф провел в Освенциме, еще никому не удалось сбежать. Впоследствии во время допроса на одном из процессов над нацистами Рудольф Врба рассказывал о том, что ему пришлось увидеть в Аушвице: «В декабре года я шел по территории лагеря.
У забора я заметил квадратные ямы внушительных размеров. Оттуда струился теплый воздух. Рядом никого не было.
Когда я заглянул внутрь, то увидел много фрагментов обгоревших костей и детские головы. Почти нетронутые огнем детские головы. Тогда я не понимал, почему они не сгорели.
Впоследствии выяснилось, что голова ребенка содержит гораздо больше жидкости, чем голова взрослого человека, и ей требуется больше времени и более высокая температура, чтобы полностью сгореть».
Процесс массового убийства в газовых камерах тоже происходил по оптимизированному сюрреалистичному сценарию. Осужденные на смерть до самого последнего момента не подозревали, что их ожидает.
Измотанные и апатичные после долгих дней, проведенных в скотовозке, они послушно шли под конвоем в «предбанник», где раздевались догола, а для завершения иллюзии о том, что им предстоит мыться, получали по кусочку мыла и полотенце. Затем толпу загоняли в тесное герметичное помещение камеры. Чтобы люди набились как можно плотнее, у входа раздавались выстрелы, и задние ряды испуганно теснились.
Огромные двери закрывались. Прижавшись голыми телами, осужденные некоторое время стояли в полной тишине. По злой иронии судьбы изобретатель Циклона Б, который изначально задумывался как порошок от клопов и прочих вредителей, был евреем. Его звали Фриц Габер, в году он получил Нобелевскую премию по химии. После прихода Гитлера к власти Габер был вынужден эмигрировать из Германии. Многие члены его семьи погибли в газовых камерах фашистских концентрационных лагерей.
Через 10—15 минут ожидания в потолке камеры открывали люки и люди в противогазах засыпали в них отравляющий порошок.
Достаточно было пяти минут, чтобы он подействовал. Затем камеру проветривали, извлекали трупы и сжигали их в негасимых печах крематория. Сидя в закутке между полками морга, Альфред и Рудольф обсуждали последние новости. Когда она поняла, что не в силах идти дальше, она попросила Белецкого оставить ее. Но вместо этого он потащил ее на себе.
Примерно через 10 дней беженцы добрались до деревни Муняковице в Кельцком воеводстве, здесь они скрывались у родственника Белецкого. Потом Белецки вступил в партизанский отряд Армии Крайовой, а Цибульску перевезли в соседнюю деревню, где до освобождения ее прятала крестьянская семья Черник. После войны Цибульска эмигрировала в США. Все это означало, что доклад Врбы-Ветцлера, завершенный в конце апреля года, давал гораздо более подробную картину Холокоста, чем слухи и более отрывочные доклады, появлявшиеся ранее.
Даже после побега из лагеря у этих двоих мужчин было много опасных встреч и удач, когда они возвращались в родную Словакию, полагаясь лишь на карту из детского атласа, который Врба нашел в «Канаде». Был выдан ордер на их арест, и они были окружены часто враждебно настроенными польскими крестьянами, но им удалось донести свою историю до всего мира. Вскоре это произвело впечатление. Когда в июне года в швейцарской газете была опубликована первая газетная статья об их докладе, она привела к появлению статей только в швейцарской прессе — больше, чем было «опубликовано в Великобритании об «окончательном решении» за весь период войны».
Мировые лидеры больше не могли игнорировать Холокост. Еще когда Врба находился в Аушвице, до него доходили слухи о том, что лагерь расширяется, чтобы справиться с прибытием около миллиона венгерских евреев, последней выжившей крупной европейской общины.
Доклад, похоже, стал важным фактором, побудившим папу, Рузвельта и даже его невестку оказать давление на регента Венгрии адмирала Хорти с целью остановить депортации. Американский президент также дал понять, что в случае победы союзников к тому времени очень вероятной Хорти будет нести ответственность за свои действия.
Поэтому он решил бросить вызов немцам и тем самым спас жизни будапештских евреев. Фридланд также многое пишет о дальнейшей судьбе доклада Врба-Ветцлера. В Израиле и других странах велись ожесточенные дебаты о том, насколько еврейские лидеры военного времени, и особенно Кастнер в Венгрии, помогли облегчить нацистскую программу истребления, поощряя согласие, а не восстание. Другие задавали острые вопросы о том, почему союзники отказались бомбить лагеря или ведущие к ним железнодорожные пути.
Врба никогда не уклонялся от таких споров и иногда отталкивал еврейскую аудиторию, по словам Фридланда, отказываясь «дать ей морально комфортный нарратив, в котором единственными злодеями были нацисты».
Примерно в году, «в эпоху постправды и фейковых новостей», Фридланд начал размышлять о человеке, который рисковал всем, чтобы мир узнал правду. Обе жены Врбы были еще живы и охотно давали интервью о его богатой, но несколько мучительной послевоенной жизни в Чехословакии, Англии и Канаде.
Многое из этого интересно, но в основе «Неуловимого беглеца» лежит захватывающее повествование, включающее в себя сдержанную, но душераздирающую картину жизни в Аушвице и героическую приключенческую историю.
