Градоначальники города глупова, Градоначальники города Глупова
Формально их можно разделить на деспотов, либералов и демократов. Замостил одну площадь и озеленил одну улицу. Вот те недоумения, которые порождает в нас книга г.
По доведении о сем до сведения, похвалы не получил и в году уволен с распубликованием. Ламврокакис , беглый грек, без имени и отчества, и даже без чина, пойманный графом Кириллою Разумовским в Нежине, на базаре. Торговал греческим мылом, губкою и орехами; сверх того, был сторонником классического образования.
В году был найден в постели, заеденный клопами. Баклан, Иван Матвеевич, бригадир.
Был роста трех аршин и трех вершков, и кичился тем, что происходит по прямой линии от Ивана-великого известная в Москве колокольня. Переломлен пополам во время бури, свирепствовавшей в году.
Пфейфер, Богдан Богданович, гвардии сержант, голштинский выходец. Ничего не свершив, сменен в году за невежество. Брудастый, Дементий Варламович. Это не мешало ему, впрочем, привести в порядок недоимки, запущенные его предместником. Во время сего правления произошло пагубное безначалие, продолжившееся семь дней, как о том будет повествуемо ниже.
Двоеруков, Семен Константиныч, статский советник и кавалер. Вымостил Большую и Дворянскую улицы, завел пивоварение и медоварение, ввел в употребление горчицу и лавровый лист, собрал недоимки, покровительствовал наукам и ходатайствовал о заведении в Глупове академии. Будучи крепкого телосложения, имел последовательно восемь амант.
Супруга его, Лукерья Терентьевна, тоже была весьма снисходительна и тем много способствовала блеску сего правления.
Умер в году своей смертью. Маркиз-де-Санглот, Антон Протасьевич, французский выходец и друг Дидерота. Отличался легкомыслием и любил петь непристойные песни.
Летал по воздуху в городском саду и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен в году, а в следующем же году, не уныв духом, давал представления у Излера на минеральных водах. Фердыщенко, Петр Петрович, бригадир. Бывший денщик князя Потемкина. При не весьма обширном уме, был косноязычен. Недоимки запустил: любил есть буженину и гуся с капустой. Во время его градоначальствования город подвергся голоду и пожару.
Умер в году от объедения. Бородавкин, Василиск Семенович. Градоначальничество сие было самое продолжительное и самое блестящее. Предводительствовал в кампании против недоимщиков, причем спалил тридцать-три деревни и с помощью сих мер взыскал недоимок два рубля с полтиною.
Ввел в употребление игру ламуш и прованское масло; замостил базарную площадь и засадил березками улицу, ведущую к присутственным местам; вновь ходатайствовал о заведении в Глупове академии, но, получив отказ, построил съезжий дом. Умер в г. Негодяев, Онуфрий Иванович, бывший гатчинский истопник. Размостил вымощенные предместниками его улицы и из добытого камня настроил монументов. Сменен в году за несогласие с Новосильцевым, Чарторыйским и Строгоновым знаменитый в свое время триумвират насчет конституции, в чем его и оправдали впоследствии.
Макаладзе, князь Ксаверий Георгиевич, черкашенин, потомок сладострастной княгини Тамары. Имел обольстительную наружность и был столь охоч до женского пола, что увеличил глуповское народонаселение почти вдвое. Анархия продолжалась всю следующую неделю, в течение которой в городе сменилось шесть градоначальниц. Притязания первой основывались на кратковременной градоначальнической деятельности её мужа, второй — отца, а третья — и сама была градоначальнической помпадуршей.
Притязания Нельки Лядоховской, а затем Дуньки-толстопятой и Матренки-ноздри были ещё менее обоснованны. В перерывах между военными действиями глуповцы сбрасывали с колокольни одних граждан и топили других.
Но и они устали от анархии. Наконец в город прибыл новый градоначальник — Семен Константинович Двоекуров. Его деятельность в Глупове была благотворна. При следующем правителе, Петре Петровиче Фердыщенке, город процветал шесть лет. Но на седьмой год «Фердыщенку смутил бес». Градоправитель воспылал любовью к ямщиковой жене Аленке. Но Аленка ответила ему отказом.
Тогда при помощи ряда последовательных мер мужа Аленки, Митьку, заклеймили и отправили в Сибирь, а Аленка образумилась. На Глупов же через градоначальниковы грехи обрушилась засуха, а за ней пришёл и голод. Люди начали умирать.
Пришёл тогда конец и глуповскому терпению. Сначала послали к Фердыщенке ходока, но ходок не вернулся. Потом отправили прошение, но и это не помогло. Тогда добрались-таки до Аленки, сбросили и её с колокольни. Но и Фердыщенко не дремал, а писал рапорты начальству.
Хлеба ему не прислали, но команда солдат прибыла.
Через следующее увлечение Фердыщенки, стрельчиху Домашку, в город пришли пожары. Горела Пушкарская слобода, за ней слободы Болотная и Негодница. Фердыщенко опять стушевался, вернул Домашку «опчеству» и вызвал команду. Закончилось правление Фердыщенки путешествием. Градоправитель отправился на городской выгон.
В разных местах его приветствовали горожане и ждал обед. На третий день путешествия Фердыщенко умер от объедания. Преемник Фердыщенки, Василиск Семенович Бородавкин, к должности приступил решительно. Изучив историю Глупова, он нашёл только один образец для подражания — Двоекурова. Но его достижения были уже забыты, и глуповцы даже перестали сеять горчицу.
Бородавкин повелел исправить эту ошибку, а в наказание прибавил прованское масло.
Но глуповцы не поддавались. Тогда Бородавкин отправился в военный поход на Стрелецкую слободу. Не все в девятидневном походе было удачно. В темноте свои бились со своими. Многих настоящих солдат уволили и заменили оловянными солдатиками.
Но Бородавкин выстоял. Дойдя до слободы и никого не застав, он стал растаскивать дома на бревна. И тогда слобода, а за ней и весь город сдались. Впоследствии было ещё несколько войн за просвещение.
В целом же правление привело к оскудению города, окончательно завершившемуся при следующем правителе, Негодяеве. Такая противоречивая характеристика объясняется тем, что Глупов для автора был моделью всей России, обобщённым образом, в котором отражено всё самое типичное и самое страшное из российской истории, вечные пороки русской государственной и общественной жизни. Жизнь горожан изображена не сатирически, а трагически, положение глуповцев напоминает «чёрную, безграничную бездну».
Краски предельно сгущены, нет ни одного светлого пятна. Глуповец — «человек, которому с изумительным постоянством долбят голову и который, разумеется, не может прийти к другому результату, кроме ошеломления». У глуповцев нет чёткой сословной принадлежности: они то ходят на службу, то работают в поле, среди них есть и «опасные мечтатели», и «людишки и сироты», и «чиновные архистратиги».
В целом это безликая, бесправная масса: имён у обывателей нет, это либо Ивашка 1-й, либо 2-й и т. В этом их главное отличие от градоправителей, которые имеют хоть и ужасное, но своё лицо, сохраняют индивидуальность.
Щедрин подчёркивает забитость и верноподданнические чувства глуповцев. Чтобы вызвать радость горожан, нужно лишь показать им правителя, а после его смерти «многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами…», им нужно, «чтоб на лице у начальника играла приветливая улыбка…» «Органчик». Глуповцы не умеют отстаивать свои интересы перед властью. Они отправляют для переговоров «ходоков» Евсеича, Пахомыча, но «старатели» исчезают, ничего не добившись, а глуповцы «и рады были бунтовать, но никак не могли устроить это, ибо не знали, в чём заключается бунт».
Между тем Щедрин указывает, что дорога в город Умнов лежит через город Буянов. Критик А.
